Безрукова Е.Е. Острота и пространство…

Источник: Материалы переданы редакцией журнала «Алтай»

Безрукова Е.Е. Острота и пространство… О творчестве Т.Н.Баймундузовой

Home

Она всегда казалась мне немного странной, диковатой, непохожей на всех остальных. В ней как будто бы сочетается несочетаемое — как ее белые локоны с монгольскими глазами, так и жизнеутверждение и разруха в ее стихах.

Есть такие люди, которые приходят в этот мир уже как будто что-то зная о нем, о его правде и трагизме, несмотря на их видимую молодость и легкость.

Есть у нее такие строки:

Это все — не в начале жизни.

Это все — двадцать лет спустя.

Она как бы отстаивает право на собственный голос, при этом — говорит резко, упрямо, противоречиво. Она — бесспорно, сильная и вольная натура, и я охотно приемлю такие ее строки, как, например, эти:

В небо белое голос вылью.

Небо выдержит, если сможет.

У нее есть острое и притягательное сочетание какой-то глубокой мудрости, вековечности, устремленности в туманные дали, с одной стороны, — и современности, молодежности, ироничности, с другой. Это есть и в ней самой: ее журналистские метания, легкость на подъем, спортивная одежда и молодежные тусовки — и разговоры «о главном», задумчивость и ее голос «с надломом», когда она поет. Это все есть и в ее стихах.

Шаг по осени вдоль проспекта,

От Октябрьской до других…

Свежим пивом, холодным ветром

Топит молодость молодых.

и другое —

Зачем ты говорил, что Бога нет,

Когда такое небо под ногами?

И все это дает ее образу и противоречивую остроту, и пространство.

Я знаю ее стихи с ее восемнадцатилетия. Уже тогда по ее кричаще-откровенной манере было ясно, что стихи для нее — не просто способ самовыражения, не волна мимолетной сентиментальности, а сердцевина жизни, способ мироощущения, главное, для чего она пришла сюда, в этот мир. И начинала-то она — не о любовных переживаниях, не о минутной печали, а так:

Хочу сама — без знаков и намеков,

Без спроса незапамятных корней

Писать стихи о жизненных уроках,

Писать стихи о старости детей…

Я знаю, что для Тани стихи — это всерьез. Что она живет и дышит этим, а не притворяется. Она никогда не говорит об этом прямо, но из ее строк так и рвется ощущение себя поэтом. Это — не дерзость, а дерзновение, в котором есть что-то от понимания своей внутренней сути, своей потребы, своей жажды жизни и стиха. И деваться ей от этого, как от себя самой, некуда. —

…И я не пишу стихов,

А только они меня.

Для нее играть по правилам, быть как все — губительно. Но во всех ее неожиданных проявлениях, странных выходках и поворотах стиха есть своя особенная логика, своя глубинная правда.

Счастье для таких людей не может быт сытым и обыденным, их смысл — в горении, в порыве. И мне хочется верить, что голос ее не стихнет, что она никогда не успокоится, что стих ее будет нервным, горячим и острым, как сама жизнь.