1989

1989 – Не стало автора знаменитой на Алтае исторической повести «Страшная Мария» Николая Николаевича Чебаевского (27 марта 1917, Елабуга – 23 января 1989, Барнаул). Повесть «Страшная Мария» была издана Алтайским книжным издательством в 1971 году. В ее основу автором была положена реальная история необыкновенно мужественной женщины Марии Чижовой, уроженки села Топтушка Тогульского района. Мария Фоминична – прототип главной героини повести Чебаевского Марии, в девичестве Безгубиной. С мужем Г. Федоровым (по книге Иван Федотов) они, жители села Ненинка (Сарбинка), в 1918 году попали в жестокий водоворот Гражданской войны.

Мария и Иван любили друг друга, но, пока жених зарабатывал на свадьбу на золотом прииске, девушку высватал за хороший выкуп у родителей-бедняков сын местного богатея Семён Борщов. Ивану, вернувшемуся в село в день свадьбы, ничего не оставалось, кроме как выкрасть невесту.

Вернувшись с Первой мировой войны, Иван Федотов, матрос Балтийского флота, возглавил  в Сарбинке Совет крестьянских, матросских и бабьих депутатов, его заместителем стала жена Мария. Село в Гражданскую войну переходило от красных к белым. В один из таких налетов каратели, возглавляемые жаждущим мести экс-женихом Марии Семёном Борщовым, убили ее крошечную дочку Танюшку, казнили после пыток Ивана, а вместе с ним еще около двадцати сельчан, сочувствующих красным. Изувечили и саму сельскую активистку, выколов ей глаз. Женщина, ожидающая казни, сбежала от охраны и, спасаясь от погони, прыгнула с обрыва в реку. Каратели, решив, что она утонула, прекратили преследование.

Меж тем Мария спаслась в пещере под крутояром, о которой никто не знал. И поклялась отомстить убийцам своей семьи. Николай Чебаевский пишет о том, с какой яростной жестокостью она уничтожает палачей одного за другим. То шашкой изрубит, то с ума сведет, явившись в виде призрака, ведь слава о непокойном духе одноглазой ведьмы давно бродит по округе… Одно из таких событий повести происходит на таежной заимке, где местная целительница Потаповна лечила и прятала от карателей в русской печи беглянку. Колчаковцы, которым она мстила за гибель своей семьи, прозвали ее Страшной Марией.

Известно, что после Великой Отечественной войны писатель брал интервью у этой, ставшей легендарной, женщины. Она в то время жила в Топтушке, здесь умерла и похоронена в конце 50-х годов. Есть только одно прижизненное фото Марии Фоминичны. Говорят, Мария не любила сниматься и вообще жила замкнуто. Видимо, скрывала от людей подробности своего прошлого партизанской разведчицы, по наводкам которой уничтожались отряды колчаковцев. Понять ее можно, ведь и после революции долго еще враждовали между собой дети и внуки белых и красных, обвиняя друг друга в гибели своих близких.

Отрывок из повести:

«За долгие годы войны наскучалась Марька по мужу. Побыть бы с ним наедине, но где там! Весть о возвращении Ивана неведомо как разнеслась по всей Сарбинке. Мужики и бабы повалили валом. Дверь в избу не закрывалась до позднего вечера. Жадно слушали матроса, без конца заставляли повторять, как она доподлинно творилась, революция. И почему “Аврора” бабахнула только раз, а не разнесла, не раскрошила тот царский дворец до основания? И как выкуривали из-за поленниц юнкеров, как поднял руки вверх “бабский” батальон, как заарестовали господ министров, кто такой Ленин, видел ли его Иван лично.

– Видел не однажды, потому что несколько раз стоял в Смольном на карауле у тридцать первой комнаты, где он работал, – отвечал матрос и подробно описывал, как он выглядит, Ильич.

– Значится, замирение Ленин объявил? Слава богу, солдатушки домой возвернутся.

– Кои уцелели. Не счесть, сколь голов-то положили за царя-батюшку, чтоб ему в пекло угодить. И временных туда же!

Декреты Советской власти о мире, о земле, которые Иван привез с собой, касались всех кровно, о них речь шла больше всего. Матрос перечитывал их без устали, растолковывал дотошно, и это мужикам было особенно по душе.

– Теперь-то уж жизня впрямь должна начаться вольная.

– Землю трудовым крестьянам – это справедливо. Только и с наделом некоторым горько. У бедноты ни тягла, ни плуга, чтобы пашню-то угоить.

Крепких богатеев в Сарбинке немного: прасол, лавочник, сельский староста, Борщов с сыновьями да еще три-четыре семьи. На встречу с матросом никто из них не пришел. И беднота выкладывала свои горести откровенно, без оглядки. Были тут и “справные” мужики, но они тоже поддакивали. Кулак-мироед бедняцкую кровь сосал, да и хозяйства с достатком норовил к рукам прибрать. Унять богачей, оградить трудовых крестьян от напасти и эти были согласны».