2016

2016 – Изданы «Сочинения» в десяти томах Александра Евгеньевича Строганова (29 ноября 1961, Барнаул), драматурга, поэта, писателя, доктора медицинских наук, создавшего оригинальное направление в психотерапии – трансдраматическую терапию, представляющую собой универсальную схему трансформаций театральных систем в психотерапевтические методы.

Объясняя поэтику пьес А. Е. Строганова, критики ввели термин «парареализм», трактуемый так самим автором: «…есть реальность, в которой всегда, как и в самой жизни, найдется место для странных, абсурдных, необъяснимых обычной логикой вещей». Нина Садур о творчестве своего коллеги: «Писатель Строганов проник в “тонкие миры”. Где он там бродит, я не знаю. Но сюда к нам он выносит небывалые сумеречные цветы, на которые можно глядеть и глядеть, не отрываясь. Этот писатель навсегда в русской литературе». Пьесы А. С. Строганова ставятся на отечественных, зарубежных сценах и, конечно же, на подмостках алтайских театров, например, такая пьеса драматурга, как «Лисицы в развалинах», вошедшая в 5-й том «Сочинений».

В ноябре 2000 года на сцене краевого театра драмы состоялась премьера спектакля «Лисицы  в развалинах» по одноименной пьесе драматурга. Все тогда в этом тексте казалось неслучайным. Местом действия пьесы, написанной на рубеже веков и даже тысячелетий, стал остановившийся поезд, в котором заканчивается продовольствие. Тем самым автор словно призывал всех остановиться и подумать – как не допустить гибели цивилизации, как нам уберечь себя. Находились и те, кто  в строгановском тексте улавливал эсхатологические мотивы…

Из авторского предисловия к пьесе:

«Как, однако, хорошо родиться в РОССИИ, рожденный и выросший здесь человек необыкновенно крепок перед любыми поворотами бытия. Здесь, кажется, не может случиться ничего ужасного и непоправимого, – все уже было. Все мы знаем, обо всем упреждены, или, что немаловажно, обо всeм догадываемся. Чудеса для нас – обыкновенное дело. Какой неожиданностью явился бы Апокалипсис для каких-нибудь англичан или американцев, сама жизнь которых расписана на тысячелетия вперед?! Мы же знаем, что смертны, что несправедливость так же органична, как время года, что лжепророки вполне терпимы, если не терять чувства юмора и Бог не оставит нас, потому что без нас станет нестерпимо скучно.

Местом действия драмы представляется мне неподвижный поезд, временное, а может быть и постоянное место проживания персонажей. Поезд немолод. Мы видим ржавые царапины, взлетные полосы осени на сырых боках вагонов, кое-где серебристую паутину на потемневших от забвения окнах, да траурные рамочки на местах маршрутных табличек. Складывается впечатление, что поезд пустил свои корни в небо, в виде бельевых веревок и проводов. Природа уже приняла подкидыша и насадила кустарников между колес. Одетые по-домашнему люди передвигаются медленно. Их лица одутловаты и спокойны».

Отрывок из пьесы:

«Лесистратицын: Мне кажется, мы неверно трактуем Конец света. Конец света – часть жизни каждого человека. Перед смертью. Когда мечты тускнеют, становятся сухими и шершавыми, как вот эти осенние листья. Потом люди и предметы темнеют, потом наступает необыкновенная, строгая  и величественная тишина и, вдруг, тоненький, откуда-то издалека крик ребенка. Это – спасение, новая жизнь. Все это у каждого случается по-своему, в свой срок.

Никодимов: А что же нас всех тут скопом собрали?

Лесистратицын: Многие великие цивилизации испытывали упадок, и каждый раз казалось: все, больше ничего не будет, весь мир погибает вместе с ними. Но все начиналось сначала. Это – как прибой.

Простая: Простите, а кто вы по профессии?

Лесистратицын: А что?

Простая: Мне кажется вы – очень талантливый человек.

Лесистратицын: Когда-то был литератором. А что касаемо таланта, знаете, что такое талант? Талант ‒ это пропасть, на дне которой тлеет зеленый огонек.

Простая: Зеленый огонек. Как красиво. А почему вы перестали писать?

Лесистратицын: Просто люди перестали читать. А зачем писать, когда никто не читает?

Мудрый: Вы не правы, что люди перестали читать. Читать перестали только те, кто и не читал никогда.

Лесистратицын: Таковых с каждым годом становилось все больше и однажды их стало большинство.

Мудрый: Я понимаю, что у вас теперь скверное настроение, но у кого теперь не скверное настроение? Однако уныние – великий грех.

Лесистратицын: А кто вам сказал, что я пребываю в унынии? У меня неплохое настроение. Со мной рядом красивая женщина, милые собеседники. Я – в поезде. С детства любил поезда. Завалишься себе на полочку и слушаешь: “Ту – тух, ту – тух… ту – тух. Ту – тух…” Хорошо.

Никодимов: (Закрывает глаза.) Лексеич, постучи еще?

Лесистратицын вновь имитирует стук колес.

Постепенно к нему присоединяются остальные. Кажется, что поезд ожил».