«Для сибиряка суббота – праздник души, банный день»

Сибиряки очень любили баню: «Для сибиряка суббота – праздник души, банный день. С раннего утра до позднего вечера тянутся к баням жаждущие смыть не только грязь с тела, но и печаль с души, а иногда и от хвори избавится. А если баня еще и с парком, то на несколько лет помолодеть можно» (Сибирь. 1911. № 6).

Можно привести описание бани зажиточного горожанина: «Банный домик Нефедовых стоял во втором дворе особнячком, окруженный, как изгородью, молодыми елочками, внутри его было все чисто и прибрано, как в любой комнате, полки, лавки ясеневые заново заструганы. Окна в бане со светлыми стеклами, изнутри прикрыты белыми створками, отделанный предбанник для раздевания, в котором пол и лавки выстланы белой кошмой, а поверх прикрыты чистым рядном, в больших медных тазах березовый щелок разведен, в других горой взбита мыльная пена. В ведрах приготовлен теплый ароматный мятный и колуферовый квас, чтобы им пар спорник (каменку) поддавать. На полочках в бане из самых молодых березовых ветвей веники навязанные приготовлены, мыло душистое — казанское для тела, яичное для лица и тонкие желтенькие мочалки». (Живописная Россия. Отечество наше в его земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении. Т. 11: Западная Сибирь. СПб., М., 1994. С. 220).

С конца XIX в. в сибирских городах появляются «торговые» бани, так как не каждая городская семья в это время имела собственную. Торговые бани обычно различались по качеству услуг. Были бани для богатой публики, с «номерами», которые сдавались не меньше чем на час, были простонародные, с общим отделением, подешевле. «Номер» обычно состоял из двух отделений: раздевалки и моечной. В помывочных отделениях были цементные полы, в раздевалках деревянные. В раздевалках стояла деревянная скамейка, под ней – резиновый коврик. Здесь же были вешалки для одежды и полотенец и зеркало. В моечном отделении стояли каменные лавки на металлических ножках, на них – тазы. Рядом располагалась большая ванная и душ. В стене – два крана для холодной и горячей воды. За пятнадцать минут до истечения оплаченного времени служители предупреждали. Если посетитель просрочивал время хотя бы на 10 минут, то приходилось доплачивать за полчаса.

В общих отделениях обстановка была попроще: вместо тазов – обычные шайки, скамейки деревянные, а не каменные. Душа там не было, окатывались водой прямо из шаек. Когда было много народу, на одной скамейке приходилось тесниться по три, а то и по четыре человека. (Огнеглазова Г. В., Дорош С. В. Культурная жизнь уездных городов Иркутской губернии во второй половине XIX– начале XX веков) // Сибирский город XVIII– начала XXвеков. Иркутск, 1998. Вып. 1. С. 87).

Томас Уитлэлл Аткинсон: «Друг посоветовал принять сибирскую баню немедленно, чтобы моему здоровью не повредили последствия сырости, мороза и ушибов. Уральские и Алтайские горы основательно вколотили уважение к своему крутому характеру. Думаю, на ярмарке в ирландском Доннибруке люди получают гораздо меньше толчков и пинков! Приняв процедуру пропаривания, я словно заново родился и утром проснулся в добром здоровье. Совершенно не чувствуя боли от ударов и ушибов, я вполне убедился, что в мире нет ничего, равного сибирской бане, особенно после такой поездки». (Atkinson Thomas Witlam, 1799–1861: Oriental and western Siberia: a narrative of seven years’ explorations and adventures in Siberia, Mongolia the Kirghis Steppes, Chinese Tartary, and part of Central Asia. By Thomas Witlam Atkinson. London, 1858).

Шукшин В. М. Алеша Бесконвойный: рассказ

«Его звали-то не Алеша, он был Костя Валиков, но все в деревне звали его Алешей Бесконвойным. А звали его так вот за что: а редкую в наши дни безответственность, неуправляемость. Впрочем, безответственность его не простиралась беспредельно: пять дней в неделе он был безотказный работник, больше того – старательный работник, умелый (летом он пас колхозных коров, зимой был скотником – кочегарил на ферме, случалось – ночное дело – принимал, телят), но наступала суббота, и тут все: Алеша выпрягался, два дня он не работал в колхозе: субботу и воскресенье. <…>

Что же он делал в субботу?

В субботу он топил баню. Все. Больше ничего. Накалял баню, мылся и начинал париться. Парился, как ненормальный, как паровоз, по пять часов парился! С отдыхом, конечно, с перекуром… Но все равно это же какой надо иметь организм! Конский?

В субботу он просыпался и сразу вспоминал, что сегодня суббота. И сразу у него распускалась в душе тихая радость. Он даже лицом светлел. Он даже не умывался, а шел сразу во двор – колоть дрова.

У него была своя наука – как топить баню. Например, дрова в баню шли только березовые: они дают после себя стойкий жар. Он колол их аккуратно, с наслаждением…» <…> (Шукшин В. М. Алеша Бесконвойный // Шукшин В. М. Собрание сочинений: в 8 т. Барнул, 2009. Т. 6. С. 90-100).

Источники информации:

Гончаров Ю. М. Семейный быт горожан Сибири второй половины XIX – начала XXв. Барнаул, 2004. 133 с.

Аткинсон Л. Ш. Воспоминания о тартарских степях. Барнаул, 2013. 159 с.