2003

2003 – Полвека назад писатель Александр Сергеевич Тресков (27 июня 1913, с. Тоурак Алтайского района – 6 марта 1973, Барнаул) возглавил молодую писательскую организацию Алтайского края (1953 – 1957). Его перу принадлежат повести «На отшибе» (1958), «На Чарыше» (1969), «Галинка» (1973) и рассказы.

Рабочие парни Мишка и Кешка, влюбленные в природу, в рыбалку, проводят отпуск на Чарыше – одной из красивейших рек Алтая. На утлой лодчонке, названной «Маркизой Чарышской ля Гнильцо де Пыльцо», они спускаются по стремительным перекатам, по бурунам и мелям, встречаются с другими «скитальцами». Об этих встречах, о дружбе и мужестве, о моральных нормах написана повесть «На Чарыше». Автор поднимает извечные вопросы: для чего человек на земле? Что добро, а что зло? Так ли он живет и то ли делает? И отвечает. Но по-своему, по-тресковски. 

Отрывок из повести: «Мало-помалу мы приспособились к Чарышу, освоились с его характером. Чарыш, он всякий: ребячески шумный на перекатах, звероватый у приторов и на шиверах, нежный на плесах. Освоившись, мы уже стали меньше бояться всяких случайностей и могли не только следить за рекой, но и осматривать берега. В своем среднем течении Чарыш виляет среди крутых гор. То и дело встречаются скалы. Частенько утесы представляют собой монолиты, взметнувшиеся вверх на десятки метров. Река, разбежавшись по перекату, сужается, скручивается в жгут, бурлит возле утеса, ревет  и пенится. Затем, будто устав, успокаивается, течет до следующего переката широко и плавно, отражая чистейшую голубизне неба».

Еще отрывок: «Решительно иду по отмели. Камни под ногами скользкие, чем глубже, тем труднее держаться. Шумит перепад, гремит прибой. Ничего не слышно, кроме этого грозного грома. Не вода, мне кажется, а именно он, этот гром, обдает меня холодом. “Вернись”, – твердит мне страх, делая ноги ватными. Сердце стучит, как ошалелое. Но я пружиню ноги. Остановившись, взглядываю на противоположный берег. Горы незыблемы, мир в солнечных лучах, веселый, улыбчивый. Спокойно стоят за каменным накатником пышные деревья. Их спокойствие несколько успокаивает и меня. Но мне думается, будь в эту минуту даже буйный ветер, сгибающий березы, я все равно не отступил бы от своего замысла».

Еще один отрывок, последний: «… Остались позади сопки с отвесными скалами, гордыми утесами, пирамидальными пихтами и березняком. Теперь на берегах реки царил тополь. Деревья высоченные, могучие, рощи густые, непролазные, с тальниковым подлеском. И над этими рощами – стаи могучих, под стать тополям, коршунов. Парят в воздухе, то снижаясь, то взмывая вверх.

Величавое спокойствие коршунов время от времени нарушают стремительные дерзкие кобчики. Они напоминают истребителей, нападающих на бомбардировщики. Но трудно взять коршуна врасплох. Если даже кобчик кидается сверху, коршун успевает повернуть к нему спиной».